– Дима, недавно, в начале апреля, ты приехал со студенческой конференции в Санкт-Петербурге, куда съезжались представители учащихся активистов со всей страны. Тебе что-то дало посещение этого мероприятия?
– Заявленная тема прошедшей конференции – «Критика и самоорганизация в университете». Большая часть докладов была посвящена студенческой активности, опыту европейских университетов, обсуждались насущные вопросы, связанные с различными студенческими организациями, профсоюзами. Кроме того, говорили об академических проблемах, что такое современный университет вообще, какие у него проблемы и как их следует решать.
По результатам конференции была создана всероссийская организация под названием «Комитет академической солидарности», задача которой – совершенствование образования в России, поддержка студентов в различных городах страны. В общем, суть проекта – не оставлять учащихся вузов наедине со своими проблемами, дать возможность выносить их на всеобщее обозрение, чтобы затем сообща пытаться их решать.
То есть, конечно, конференция очень помогла. Студенческая организация вроде «Студобора» не может находиться в замкнутом пространстве, необходим обмен опытом. К тому же появились новые связи, формируется понимание ситуации в высшем образовании по всей России.
– Все постоянно говорят о каких-то проблемах. А если конкретнее, ты мог бы сформулировать, с какими именно трудностями сейчас сталкивается учащийся?
– Если говорить о глобальных проблемах, то одной из важнейших, на мой взгляд, является существенное снижение качества образования. Если рассматривать студента как потребителя образовательных услуг, то, в отличие от обычного потребителя, учащийся практически не имеет возможности заявить о том, что его не устраивает качество предоставляемой ему услуги, получаемые им знания недостаточны, а другие не нужны вообще. Вот пример: в рамках студенческой конференции в СГУ было проведено исследование и выяснилось, что подавляющее большинство студентов уверено, что такие дисциплины как БЖД (Безопасность жизнедеятельности) и Экология необходимо исключить из учебного плана за их ненадобностью.
Потом социальный аспект: общественная активность студентов в университетах очень стеснена. Несмотря на то, что официальные профсоюзы и студсоветы пытаются организовать досуг и оживить процесс обучения, они делают это скорее формально. Правозащитной же деятельностью вообще никто не занимается. Поэтому нужны такие структуры как независимые профсоюзы «Студенческая оборона» в Саратове, «Студенческая солидарность» в Перми и т.п.
– А тебя лично, что не устраивает в качестве образования в том же СГУ?
– Я бы не стал бы выделять какой-то отдельный университет, в частности, СГУ. Дело в том, что, на мой взгляд, образование в России вообще очень сильно отстало от мировых стандартов. Банально, современные информационные технологии не используются. Как в средние века мы сидим и пишем лекции под диктовку преподавателей, которые сами нередко берут их в Интернете и распечатывают себе на бумагу. На это тратится уйма времени, которое можно было бы потратить на обсуждение вопросов. Всемирная Сеть позволяет без проблем отыскать любой материал самостоятельно. Мы учимся писать, а не специальности. Для меня это очень важно.
Есть преподаватели, которые не ставят себе задачей дать знания, они проводят занятия для «галочки». Потом, как правило, они же бывают наиболее требовательными во время сессий.
Здесь я хочу обратиться к студентам. Если у вас есть проблемы, которые вы хотите решить, обращайтесь в «Студенческую оборону». Если у вас нет проблем, все равно обращайтесь к нам, вступайте в ряды наших сторонников и приглашайте друзей и однокурсников и тогда к моменту, когда проблемы возникнут лично у вас, мы сможем помочь друг другу вместе. Адрес электронной почты «Студенческой обороны» – [email protected].
– Но есть же способ самостоятельно восполнять недостаток знаний. Яркий пример самоорганизации студентов для этой цели – «Уличный университет». На твой взгляд можно создать нечто подобное в Саратове?
– Знаешь, «Уличный университет» – это, конечно, очень интересно, но он не может заменить полноценные занятия. Это ведь не университет в классическом понимании: здание, лекции, преподаватели… Это идея. УУ – обычно группа людей, которые в зависимости от своей занятости (или наоборот, наличия свободного времени) и устраивают сами для себя лекции, семинары на интересующие их темы. Как правило, человек, сведущий в чем-либо, готовит выступление. Например, в Питере такие «занятия» проводятся регулярно по воскресеньям в одном и том же месте в двух кварталах от Европейского университета, где, собственно, и проходила конференция.
Идея УУ как способа обмена знаниями хороша до тех пор, пока она не перерастает себя. Если есть 20 интересующихся, это одно, они смогут самоорганизоваться, когда станет 200 человек, скамейки в сквере будет недостаточно, потребуется помещение, иерархия, вертикаль управления. Должен быть кто-то главный, берущий на себя ответственность, Уличный университет же строится как раз на обратном, отсутствии иерархи: каждый равноправен. На мой взгляд, подобная структура больше напоминает самодеятельность, нужна хоть какая-то вертикаль, просто для того, чтобы дело не погасло.
Можно ли это создать в Саратове?… Почему нет, можно. Но это будет добровольная инициатива не более чем 50 человек. В Петербурге на конференцию собрались больше 150 человек, в первый день зал был забит до отказа. Я сомневаюсь, что мы сможем отыскать такое количество активистов в нашем городе. Человек может подписаться под идеей, но что-либо делать его не заставишь. Это, кстати, общая практика.
– Но удалось же собрать «Студобор».
– Ты ведь не хуже меня знаешь, что «Студоборона» крайне немногочисленна. Хотя, на мой взгляд, ставить себе задачу построения массовой организации активистов и не стоит. Надо понять, что «железных когорт» активного студенчества у нас никогда не будет. И не обязательно это требовать. Достаточно иметь просто сторонников.
– Кажется, что студент должен быть пассионарен по определению, ведь история России второй половины XIX века во многом делалась студентами, середина ХХ века в Европе – выступления студентов, постоянные волнения во Франции – студенты, сегодняшняя Греция – тоже студенты. Ты же говоришь, что в Саратове не найти более 100-150 человек активистов. – – Вопрос довольно сложный.
Буквально на днях я прочитал статью в Интернете, где было сказано, что студенческая активность в России сегодня – это не то, что есть, а то, о чем говорят. Якобы это просто повод поговорить. В силу возраста студенчество еще не достаточно сведуще в политических и социальных вопросах, а в силу максимализма уверено, что, напротив, все знает и этого ему достаточно.
Из поступивших на первый курс мало кому известно, как и зачем защищать свои права. Они привыкли, что есть две модели: за хороший поступок погладят по головке, за «косяк» дадут пинок. И категории «что такое хорошо и что такое плохо» определяются кем-то свыше. Молодой человек не готов брать на себя ответственность самостоятельно определять их для себя. Нужно думать своей головой, не действовать в соответствии с навязанными стереотипами.
– Но в Европе же учащаяся молодежь имеет свое мнение. А российские студенты – старики, во всем согласные со своими родителями, не знакомые с проблемой «отцов и детей»…
– Я согласен. В психологии есть такое понятие как «вечный пенсионер». То есть человек жалуется на все, но не готов оторваться от стула и что-то сделать. Таков, к сожалению, и современный российский студент. Проявлять активность лень или страшно. В Европе же вообще совершенно иная реальность. Осознание себя личностью, имеющей право, за которое нужно бороться, впитывается с молоком матери. Большинству населения нашей страны модель поведения подсказывает их комплекс неполноценности. Человек, подсознательно считающий себя неполноценным, не будет действовать так, как нужно ему, он не будет ни с кем спорить и сделает так, как его просят.
– А тебя лично, что привело в «Студобор»?
– Мы постоянно осуждаем «тусовочность» организации, но именно из-за этого часто люди и приходят в движение. Я увидел наделавшую столько шума листовку «Свобода инакомыслию!», заинтересовался, что существуют люди, готовые открыто выражать свое недовольство. Когда пришел, понял, что эта деятельность довольно интересна и привлекательна. Потом же, на примере пикета возле СГТУ, которым удалось вернуть сниженные стипендии, осознал, что эта деятельность может приносить результат.
Многие мои знакомые, однокурсники, знающие о моей активности в «Студоборе», задают вопрос: «Что вы можете сделать?» Я отвечаю: «Если три раза в неделю 200 студентов будут выходить под окна Х корпуса, мы сможем добиться чего угодно».
– Как правило, студенческие активисты придерживаются определенных политических взглядов, чаще левых. На твой взгляд, нужно ли активисту быть завязанным в политике?
– Да, возвращаюсь опять к питерской конференции, там я заметил, что большинство ребят участвуют еще и в политических движениях. Мне же кажется, что важна не столько политическая окраска, сколько умение нести ответственность за свои поступки. Политика может и имеет значение, в сегодняшней системе общественных отношений никто ни за что не отвечает. Однако в данном случае неважно, каких человек придерживается взглядов, важно, что он делает. Нужны люди, готовые действовать и нести за это ответственность.
– Первоначально одной из фундаментальных задач профсоюза было противодействие коррупции в вузах. Возможно ли, на твой взгляд, победить ее при помощи общественных организаций, независимых профсоюзов?
– Я бы сказал так: возможно все, если за это хорошо взяться. Коррупция – теневая сторона нашей жизни, которая, как правило, не обсуждается. Все всё знают, но помалкивают или же впустую сотрясают воздух. Когда необходимость борьбы с взяточничеством глубоко осознают не только первые лица государства, но и каждый из нас, многое может поменяться.
Пока в вузах будет работать схема «- А не поставить ли мне вам, Петров, три? – А может, договоримся?» ничего не изменится. Должно быть «А не сместить ли нам г-на N за то, что он без взятки не ставит Петрову три?» Так что общественность должна вмешиваться, но нужно менять взгляд людей на действительность. Для профсоюза это практически неподъемная задача.
– В декабре «Студенческая оборона» выступила в защиту студента СГМУ Ивана Перегородиева, написавшего в своем блоге о возможной легочной чуме. Вы собирали подписи, но они никуда не пошли. Почему не довели дело до конца?
– Не довели до конца – это не совсем верная формулировка. Насколько мне известно, к Ивану уже давно нет никаких претензий, он продолжает вести Интернет-дневник, учится. Правда, нам так и не удалось наладить с ним сотрудничество. Ситуация вот какая: была проблема, мы поставили задачу привлечь к ней внимание общественности и показать, что многие поддерживают нашу позицию. Возможно, если бы не наше вмешательство, историю бы замяли, и никто б не узнал о «делах» наших доблестных милиционеров. Мне кажется, это удалось в полной мере.
Список подписей не попал на стол к главе ГУВД области Сергею Аренину, как мы обещали, потому что по прошествии некоторого времени в этом отпала необходимость. Вот и все.
– Профсоюз часто обвиняют в том, что он увлекается уличными акциями, вместо того, чтобы «цивилизованно» писать иски в суд, заявления в прокуратуру и т.д. Как считаешь, такие обвинения обоснованы?
– Да, действительно, мы «заточены» на проведение массовых мероприятий, пикетов, распространение листовок.
– То, что называется «уличной демократией»?
– Именно. Это действует и имеет отклик в средствах массовой информации. Почему бы и нет. Кроме того, мне кажется, имеет смысл воздействовать именно на тех людей, от которых конкретно зависит принятие решения. Не просто кричать, что мы требуем, например, повышения стипендий, а приходить к руководству вузов и вести диалог, выносить предложения.
Обращение в суд – это крайняя мера, которая может применяться в случаях, когда руководство университета не идет на уступки и если для обращения есть юридическое основание. Может быть, дело и не будет выиграно, но будет резонанс в СМИ, это даст дополнительные бонусы. К тому же люди поймут, что мы занимаемся делом, а не в игрушки играем.
– В России идут бурные дискуссии о полном переходе на Болонскую систему бакалавриата-магистратуры. У профсоюза есть мнение на этот счет?
– А у меня такой вопрос: чем бакалавр принципиально отличается от специалиста? Дело не в том, как это будет называться, а в том, как это будет работать. Если это позволит повысить качество образования, то я лично только «за». Если станет хуже – «против». Важен результат.
– А по школьной реформе? Школьники же – потенциальные студенческие активисты. Что ты думаешь о переходе к платному среднему образованию?
– Здесь есть два важных момента. Сейчас есть немалое число семей, которые не смогут позволить себе оплачивать школьное образование детей, если оно вдруг станет платным. То есть люди не смогут позволить себе быть грамотными. Следовательно, они не получат высшего образования. С другой же стороны, мне кажется, нужно приучать людей платить за то, что они получают. У меня немного капиталистический взгляд: человек, который ходит в университет и не платит за это деньги, относится к образованию несколько иначе, чем «коммерсант». Но со школьником такая схема не сработает, они еще не так сознательны, так что, я все-таки противник платного среднего образования. Надо учитывать интересы всех участников образовательного процесса.
– Какие у «Студобороны» потенциальные темы для действия?
– Да, проблем-то, на самом деле, очень много. В СГАУ – тема хозработ (хотя я лично по человечески не во всем поддерживаю обратившихся к нам ребят, но как представитель правозащитной организации не могу не вмешаться), в СГСЭУ, насколько нам известно, произошло снижение стипендий, аналогичное тому, что было в Политехе. Потом нужно не забывать, что есть еще аспиранты и преподаватели.
– Уже есть поддерживающие профсоюз преподаватели?
– К сожалению, нет. На мой взгляд, преподаватели – тяжелые на подъем люди. Если студента бывает достаточно просто позвать, то преподавателя, вероятнее всего, придется тащить за уши.
СЕРГЕЙ ПЕТУНИН, www.redcollegia.ru
[url=http://redcollegia.ru/26132.html]http://redcollegia.ru/26132.html